Упрощенная HTML-версия
«Родовая Земля»
№ 4 (117), апрель 2014 г.
28 •
n
Юлия Абрамова
г. Троицк, Московская область
I-Shaki1@yandex.ru
БИБЛИОТеКА
СКАЗКА
Ж
ила-была
мечтин-
ка. С крылышками, с
искристым смехом, с
лучащимися теплом
глазами. мягкая и
пушистая. С нежным жёлтым пухом,
делавшим её похожей на солнышко.
радостно бегущая навстречу всему
новому. Смотрящая на мир широко
распахнутыми доверчивыми глаз-
ками.
Когда она только появилась, её
трепетно хранили и пестовали, обе-
регали и баловали, и она была уве-
рена, что мир — прекрасен. вокруг
было много других чудесных созда-
ний, но особенно её привлекали те,
кто был с нею чаще, — Солнечный
зайчик, Облачко и ветерок. Да и са-
ма она появилась от любви юного
и весёлого создания по имени Сол-
нечный зайчик и трепетного ветер-
ка, оттого и жёлтая была, и пуши-
стая.
А крылышки ей подарил вете-
рок, как только увидел её впервые.
Облачко любило качать её, мечтин-
ка заливисто смеялась, прыгая по
его пуховой перинке и кувыркаясь
в воздухе.
И выросла бы из неё прелест-
ная мечта, сохранившая в себе са-
мое светлое, чем наделили её роди-
тели, да только сотрясся до основа-
ния безбрежный её мирок. Облач-
ко осыпалось на землю дождём —
тягучим и безплодным, иссушив-
шим само облачко и испарившим
её. Больше не на чем было кататься
мечтинке и подпрыгивать радост-
но. Солнечный зайчик стала просто
жёлтой кляксой, отяжелев от горя
и свалившихся забот, и уже не мог-
ла угнаться за стремительными по-
рывами короткого союза. ветерок
умчался, найдя себе новый мирок,
и только иногда вспоминал Солнеч-
ного зайчика и плод их нечаянной
любви.
мирок, колыбель мечтинки,
остался безхозным и пустым, серым
и выцветшим. мечтинка боялась ту-
да заглянуть, боялась увидеть то го-
ре, что превратило очаровательную
Солнечный зайчик в безформенную
кляксу.
Ушла оттуда Солнечный зай-
чик, забрав мечтинку, ушла к ново-
му, манящему прекрасными запаха-
ми и красочными картинами ново-
му мирку. Но этот мирок оказался
совсем не безбрежным — он имел
чёткие границы, только на заборах,
его огораживающих, снаружи и бы-
ли эти картинки, да стояли ветря-
ки, раздувавшие приятные арома-
ты. внутри же всё было серым, ка-
менным и молчаливым. Здесь жили
гвозди, шестерёнки, болты и гайки.
все они родились здесь и не знали
другой жизни.
Солнечный зайчик в горе своём
сначала не видела внутренностей
этого мирка, а потом и сама стала
всё больше походить на Пемзу —
по-прежнему жёлтую, воздушную,
но уже изменившуюся под прави-
ла жизни добровольно выбранно-
го мира.
мечтинка осталась совсем одна.
Пемза ранила её своими шершавы-
ми боками и непохожестью на лёг-
кую и безплотную почти мечтинку,
— и та отстранилась. Она понима-
ла, что остаётся такой лёгкой и без-
плотной только потому, что Пемза
по оставшейся где-то глубоко в ней
памяти о своём творении заботится
о ней как умеет и никому не расска-
зывает о том, что в этом строгом ми-
ре оказалась частичка мира другого,
волшебного, безбрежного...
Даже в этом мирке мечтинка
нашла друзей — кусочек фланеле-
вой ткани и перо птицы. Они напо-
минали ей о доме своей незатвер-
девшей формой. Они бегали за ого-
роженной сеткой по бетонному по-
лу; только мечтинка вместо флане-
левой ткани видела радугу, вместо
пера — облачко на необъятном не-
бе, и бетонный пол начинал казать-
ся травкой, а клетка — игрой света
и тени.
мечтинка росла, и с ней обра-
щались так же, как и с любым дру-
гим детищем этого мира. Их корми-
ли, одевали, рассказывали о мире, в
котором им повезло жить. К этому
миру нужно было привыкать, учить-
ся встраиваться в огромный ме-
ханизм, что безпрестанно крутил-
ся, грохоча и подванивая. Здешние
дети не замечали этого, с рожде-
ния живя в таких условиях, а меч-
тинка боялась рассказывать о том,
что чувствует: пугали её скупые на
движения, чувства и выражение
чуждые ей формы неродного ми-
ра. Очень замкнутный оказался ми-
рок. Очень взаимозависимый. ма-
ленький, убогонький, плоский. Сов-
сем не похожий на простор и воль-
ность родной среды мечтинки, где
всё было в самой структуре мирка и
не требовало становиться деталью
механизма, чтобы снабдить веще-
ством, позволявшим детальке быть
в рабочем состоянии. Когда формы
подрастающих деталек стали похо-
дить на пригодные к использова-
нию, их направили на завод по из-
готовлению деталек для придания
им стандартной формы, использу-
ющейся в механизме, ведь рождён-
ные от разных деталек формочки
имели свою форму, не такую, какая
была нужна.
У мечтинки не было выбора, и
она отправилась на завод. Усади-
ли её на конвейер в компании тех,
кто был с ней в маленькой клеточ-
ке, и поплыла она в жерло приём-
ного распределителя. Там детальки
рассмотрели, ощупали, проверили
приборчиками и отправили в шли-
фовальную— счистить лишнее.
Очень не хотели счищаться с
крыльев мечтинки пёрышки, но
шлифовальная машина дело своё
знала. Заплакала мечтинка — ведь
по живому шлифовали, больно бы-
ло, крылышки кровоточили и пы-
тались отстраниться от жёстких ди-
сков. рассказала она о свой боли
Пемзе, и та увела её от шлифоваль-
ной установки. Но Пемза понима-
ла, что мечтинке предстоит жить в
этом мирке, то есть учиться быть ка-
кой-то деталькой, иначе погибнет
мечтинка. И предложила более мяг-
кую шлифовальную установку. меч-
тинка поверила, что с более мягки-
ми дисками ей будет не так больно,
и вернулась на завод.
Да только детальки, встретив-
шие её, уже шлифовались и не мог-
ли взглянуть на мечтинку теми же
неотшлифованными сторонами, как
те, которых она встретила по при-
бытии в этот мирок. Не понрави-
лась деталькам мечтинка — другая
она, формы мягкие, пластичные, те-
кучие. Движения летящие. Эмоции
не по принятым правилам. Ну что
это за брак? С браком, не годным к
употреблению, никто не церемонил-
ся. мечтинка поняла, что избежать
шлифовки ей не удастся, и сбежать
обратно в свой мирок — тоже, да и
дорогу туда она уже забыла.
Наступили для мечтинки чёр-
ные дни — крылья её не выдержа-
ли шлифовки и сломались, оставив
торчать маленькие хрупкие косточ-
ки. Детальки насмехались над меч-
тинкой и её видом, и мечтинка са-
ма стала мечтать, чтобы стать пол-
ноценной деталью — стандартной,
идеально отшлифованной, радую-
щей взгляд строгой выверенностью
линий.
вот только исполнению этой
мечты мешала природа мечтинки.
разве можно впихнуть в рамки то,
что и формы-то не имеет? Но меч-
тинка была умненькой и придума-
ла надевать на себя картоночки,
имеющие нужный вид, для похоже-
сти на правильные детальки. Толь-
ко становилось таких картоночек
всё больше, и уже задыхаться нача-
ла мечтинка.
Задохнулась, но тут взбунтовал-
ся покинутый ею мир — ведь была
она его сокровищем. вскинулся, ри-
нулся через все преграды и заборы,
пронзил их силой своей и дотянулся
кончиком до бездыханной мечтин-
ки. Дотянулся — вздрогнуло тело
мечтинки, не желая возвращаться
в тесные картонки, но мир был на-
инструкцию, а сказку о прекрасном
и потерянном мирке. регулировщик
тоже увидел, что не похожа ждан-
ная инструкция на руководство к ме-
ханизму. И решил, что мечта непра-
вильно поняла его просьбу и пишет
о том, что механизм производит, а не
то, как он это делает. Амечту манили
строчки, написанные о прекрасном
мирке, и решила она писать дальше,
чтобы хоть на бумаге вернуться туда,
где был безбрежный мир, без меха-
низмов, заводов и вечного шума.
Огонёк в ней по мере написания
всё больше разгорался, и от него ста-
ли постепенно сгорать налепленные
когда-то картонки. И однажды мечта
увидела снова свои родные формы.
Не поверила, посмотрелась в зерка-
ло, —но и тогда не поверила.
Так бы и не верила, да познако-
милась как-то с дудочкой тростни-
ковой. А дудочка в силу своей фор-
мы могла быть жителем как это-
го мира, так и родного для меч-
ты, универсальная получилась. По-
тому и разглядела очертания дру-
гой формы. Когда-то давно научи-
лись в этом мире определять луч-
шее место для деталек в механизме
по специальным камушкам. Толь-
ко к настоящему моменту это счи-
талось непрофессиональным, и за-
водами камушки не использова-
лись. Нестандартная процедура. Не
регламентированная. решила ду-
дочка выкинуть камушки на назна-
чение мечты. И просвистела удив-
лённо. Камушки честно показали,
что мечта — деталь не их механиз-
ма. может быть, регулировщик, мо-
жет, проектировщик документации
— кто эти камешки поймёт? расска-
зала об этом мечте. И та вспомнила,
кто она. И долго-долго плакала меч-
та, понимая, что она нездешняя.
И тогда она решила узнать, как
создавался сам механизм. И напи-
сать об этом, чтобы создали новень-
кий, идеально работающий меха-
низм, учитывающий все возмож-
ные формы и конфигурации, кото-
рые только можно встретить в этом
мире.
И охнула, когда заглянула ту-
да, где механизма ещё не было.
Там был её мирок — красивый, без-
брежный, вольный. Сокровищем ко-
торого была она. Это она, оторван-
ная от своего мирка неловким дви-
жением восхищенного её красотой
Искателя сокровища и находящая-
ся в панике, придумала механизм.
Придумала детальки, к ним подхо-
дящие, и придумала своё рожде-
ние и детство. А Искатель, испуган-
ный её реакцией, вздрогнул и вы-
пустил из рук так долго искомое со-
кровище. Они были предназначены
друг другу, но слишком резкой ока-
залась смена состояний — и сокро-
вище не успела разглядеть, что вы-
рывает её из привычного мирка. Не
успела понять, не успела полюбить.
Не знала, что её искали и трепетно
ждали. Ушла и замкнулась в создан-
ном мирке, сработанном на пике па-
ники, калечащим её саму.
Даже не зная, о чём пишет, писа-
ла она то, что успела почувствовать,
успела увидеть. И отдала всё напи-
санное деталькам. Просто так, вдруг
захотят они найти дорожку в её мир.
всего-то и нужно — забор спилить.
А мечту искали. Искали всеми
силами — ведь область поисков
была совсем маленькая: мирок, со-
зданный в порыве страха, — кро-
стойчив, и мечтинка уступила, под-
давшись нежности, которую вызы-
вал в ней родной, безбрежный её
мир.
Проснувшись снова в тесных кар-
тонках и едва ступая в них, она заду-
малась. решала, как жить в таком не-
гостеприимном мире. И решила за-
быть о вольной своей натуре, ибо
тяжело быть ребёнком ветра и Сол-
нечного зайчика в мире, где особен-
но ценится то, что можно измерить и
стандартизировать.
И она забыла на долгие-долгие
годы. вместе с памятью ушло и ощу-
щение тяжести. мечтинка выросла
и стала прекрасной мечтой. Толь-
ко забыла, что она мечта, настолько
приросли к ней картонки.
У
механизма в этом мирке
были не только детальки,
были и те, кто эти деталь-
ки вставлял на нужное ме-
сто, приводил их в движе-
ние, смазывал и ремонтировал. Од-
ному из них и попалась на глаза по-
взрослевшая, прекрасная мечта.
За ставшими неотьемлемой частью
мечты картонками не разглядел он,
что мечта — выходец из другого
мира, увидел он в наслоениях кар-
тона инструкцию к механизму, ко-
торый регулировал, — давно по-
терянную, забытую, а может, никог-
да и не существовавшую. И аккурат-
но подвёл мечту к мысли, что стоит
эту инструкцию изложить на бума-
ге, чтобы стала она достоянием об-
щественности. мечта и сама реши-
ла, что инструкция — это здорово.
Первые главы писались просто
на ура, только вот всё больше и боль-
ше в своих же строках видела она не