Упрощенная HTML-версия
«Родовая Земля»
№ 12 (161), декабрь 2017 г.
26 • летопись
И
нтересные записки оставил
Юрий Крижанич, хорватский
богослов и философ, в 1659
году прибывший в Россию.
В 1661 он был отправлен в
ссылку в Тобольск — его воззре-
ния на единую, независимую от
земных споров Церковь Христо-
ву были неприемлемы как для за-
щитников православия, так и для
католиков. В ссылке он провёл 16
лет, где написал трактат «Разго-
воры о владетельстве», также из-
вестный как «Политика», в кото-
ром тщательно проанализировал
экономическое и политическое
положение России:
«Люди даже низшего сословия
подбивают соболями целые шапки
и целые шубы..., а что можно выду-
мать нелепее того, что даже чёр-
ные люди и крестьяне носят руба-
хи, шитые золотом и жемчугом?..
Шапки, однорядки и воротни-
ки украшают нашивками и твеза-
ми, шариками, завязками, шнура-
ми из жемчуга, золота и шёлка…
Следовало бы запретить простым
людям употреблять шёлк, золотую
пряжу и дорогие алые ткани, что-
бы боярское сословие отличалось
от простых людей. Ибо никуда не-
гоже, чтобы ничтожный писец хо-
дил в одинаковом платье со знат-
ным боярином... Такого безобра-
зия нет нигде в Европе. Наигоршие
чёрные люди носят шёлковые пла-
тья. Их жён не отличить от первей-
ших боярынь…»
Вот что пишет Крижанич про
еду:
«Русская земля по сравнению
с польской, литовской и швед-
ской землями и Белой Русью го-
раздо плодороднее и урожайнее.
Растут на Руси большие и хоро-
шие огородные овощи: капуста,
редька, свёкла, лук, репа и иное.
Индейские и домашние куры и яй-
ца в Москве крупнее и вкуснее,
нежели в упомянутых выше стра-
нах. Хлеб, действительно, на Ру-
си сельские и прочие простые лю-
ди едят намного лучший и боль-
ше, нежели в Литве, в польской да
шведской землях. Рыба также до-
бывается в изобилии…»
А вот каким было, по данным В.
Ключевского, в 1630 году типичное
малоземельное (засевавшее поле
размером в одну десятину, то есть
1,09 га ) крестьянское хозяйство
Муромского уезда: «3–4 улья пчёл,
2–3 лошади с жеребятами, 1–3 ко-
ровы с подтёлками, 3–6 овец, 3–4
свиньи и в клетях 6–10 четвертей
(1,26–2,1 м
3
) всякого хлеба…»
Многие иностранные путеше-
ственники отмечают дешевизну
продуктов в России. Вот что отме-
чает Адам Олеарий, который, бу-
дучи секретарём посольства, по-
сланного шлезвиг-голштинским
герцогом Фридрихом III к персид-
скому шаху, побывал в России в
1634 и 1636–1639 гг.:
«Вообще по всей России вслед-
ствие плодородной почвы прови-
ант очень дёшев: 2 копейки за ку-
рицу, 9 яиц получали мы за ко-
пейку…». «Так как пернатой дичи
у них имеется громадное количе-
ство, то её не считают такой ред-
костью и не ценят так, как у нас:
глухарей, тетеревов и рябчиков
разных пород, диких гусей и уток
можно получать у крестьян за не-
большую сумму денег…»
Персиянин Орудж-бек Баят
(Урух-бек), который в конце XVI
века был в составе персидского
посольства в Испанию, где обра-
тился в христианство и стал име-
новаться Дон Хуан Персидский,
даёт аналогичные свидетельст-
ва относительно дешевизны еды
в России: «Мы пробыли в горо-
де [Казани] восемь дней, причём
нас так обильно угощали, что ку-
шанья приходилось выбрасывать
за окно. В этой стране нет бедня-
ков, потому что съестные припа-
сы столь дёшевы, что люди выхо-
дят на дорогу отыскивать, кому бы
их отдать…»
Венецианский торговец и ди-
пломат Барбаро Иосафат, в 1479
году побывавший в Москве, пи-
шет:
«Изобилие хлеба и мяса здесь
так велико, что говядину продают
не на вес, а по глазомеру. За один
марк вы можете получить 4 фунта
мяса, 70 куриц стоят червонец и
гусь не более 3 марок. Зимою при-
возят в Москву такое множество
быков, свиней и других животных,
совсем уже ободранных и заморо-
женных, что за один раз можно ку-
пить до двухсот штук…»
В том же XVII веке в Германии
проблему с мясом решали по-
другому. Там за время Тридцати-
летней войны (1618–1648) было
уничтожено около 40% населе-
ния. В результате дело дошло до
того, что в Ганновере власти офи-
циально разрешили торговлю мя-
сом людей, умерших от голода, а в
некоторых областях Германии бы-
ло разрешено многожёнство для
восполнения людских потерь.
Посмотрим, что было в пери-
од Российской империи. Инте-
ресны записки Шарля-Жильбера
Ромма, активного участника Ве-
ликой французской революции.
С 1779 по 1786 год он жил в Рос-
сии, в Санкт-Петербурге, где рабо-
тал учителем и воспитателем гра-
фа Павла Александровича Строга-
нова. Совершил три путешествия
по России. Вот что он писал в 1781
году в своём письме Г. Дюбрёлю (к
сожалению, он не уточняет, о кре-
стьянах какой именно области
идёт речь):
«Крестьянин считается рабом,
поскольку господин может его
продать, обменять по своему ус-
мотрению, но в целом их рабст-
во предпочтительнее той свобо-
ды, коей пользуются наши земле-
дельцы. Здесь каждый имеет зем-
ли больше, чем может обрабо-
тать. Русский крестьянин, далёкий
от городской жизни, трудолюбив,
весьма смекалист, гостеприимен,
человечен и, как правило, живёт в
достатке. Когда он завершит заго-
товку на зиму всего необходимого
для себя и своей скотины, он пре-
даётся отдыху в избе (isba), если
не приписан к какой-либо фабри-
ке, каковых в этой области много
благодаря богатым рудникам, или
если не отправляется в путешест-
вие по своим делам или по делам
господина.
Если бы здесь были лучше из-
вестны ремёсла, у крестьян бы-
ло бы меньше времени для досу-
Миф о вековечной
бедности русичей
Миф о вековечной бедности русского народа поддер-
живается с таким же тщанием, как и миф о безпробудном
пьянстве, неумелости и лени русов. В том, что это имен-
но мифы, можно легко убедиться, прочитав заметки загра-
ничных туристов.
га в тот период, когда они не заня-
ты сельским трудом. И господин,
и раб получили бы себе от этого
пользу, но ни те, ни другие не уме-
ют рассчитывать свою выгоду, по-
скольку ещё недостаточно про-
чувствовали необходимость ре-
мёсел. Здесь царит простота нра-
вов, и довольный вид никогда бы
не покидал людей, если бы мел-
кие чинуши или крупные собст-
венники не проявляли жадности и
рвачества. Малочисленное насе-
ление области во многом являет-
ся причиной изобилия всего, что
необходимо для жизни. Продо-
вольствие стоит так дёшево, что,
получая два луидора, крестьянин
живёт весьма зажиточно…»
Вот что можно прочитать по
поводу положения французских
крестьян в одном из писем Ш.-Ж.
Ромма (до его отъезда в Россию):
«Повсюду, мой дорогой друг, и
у стен Версаля, и за сто лье от него
с крестьянами обращаются столь
варварски, что это переворачива-
ет всю душу чувствительному че-
ловеку. Можно даже сказать с пол-
ным на то основанием, что здесь их
тиранят больше, чем в отдалённых
провинциях. Считается, что присут-
ствие сеньора должно способство-
вать уменьшению их бедствий, что,
увидев их несчастья, эти господа
должны постараться помочь с те-
ми справиться. Таково мнение всех,
у кого благородное сердце, но не
придворных. Они ищут развлече-
ния в охоте с таким пылом, что го-
товы пожертвовать для этого всем
на свете. Все окрестности Парижа
превращены в охотничьи заповед-
ники, из-за чего несчастным [кре-
стьянам] запрещается выпалывать
на своих полях сорняки, которые
душат их хлеб. Им разве что раз-
решено бодрствовать ночи напро-
лёт, выгоняя из своих виноградни-
ков разоряющих их оленей, но не
дозволено ударить никого из этих
оленей. Работник, согбённый в раб-
ской покорности, часто понапрасну
тратит своё время и умение, слу-
жа напудренным и вызолоченным
идолам, которые безжалостно го-
нят его, если только он вздумает
попросить плату за свой труд…»
А. С. Пушкин, обладавший глу-
боким умом и хорошо знавший
русскую деревню, отмечал:
«Фонвизин, в конце XVIII в. пу-
тешествовавший по Франции, го-
ворит, что по чистой совести судь-
ба русского крестьянина показа-
лась ему счастливее судьбы фран-
цузского земледельца. Верю…
Повинности вообще не тягостны.
Подушная платится миром; бар-
щина определена законом; оброк
не разорителен (кроме как в бли-
зости Москвы и Петербурга, где
разнообразие оборотов промыш-
ленности усиливает и раздража-
ет корыстолюбие владельцев)…
Иметь корову везде в Европе есть
знак роскоши; у нас не иметь ко-
ровы есть знак бедности…»
Положение русского крепост-
ного крестьянства было лучше
не только французского, но и ир-
ландского. Английский капитан
Джон Кокрейн в 1824 г. оставил та-
кую заметку:
«Безо всяких колебаний... го-
ворю я, что положение здешне-
го крестьянства куда лучше состо-
яния этого класса в Ирландии. В
России изобилие продуктов, они
хороши и дёшевы, а в Ирландии
их недостаток, они скверны и до-
роги, и лучшая их часть вывозит-
ся из второй страны, между тем
как местные препятствия в пер-
вой приводят к тому, что они не
стоят такого расхода. Здесь в ка-
ждой деревне можно найти хоро-
шие, удобные бревенчатые дома,
огромные стада разбросаны по
необъятным пастбищам, и целый
лес дров можно приобрести за
гроши. Русский крестьянин может
разбогатеть обыкновенным усер-
дием и бережливостью, особенно
в деревнях, расположенных меж-
ду столицами…»
Напомним, что в 1741 г. голод
унёс в могилу 1/5 часть населения
Ирландии — около 500 тыс. чело-
век. Во время голода 1845–1849 гг.
в Ирландии погибло от 500 тыс.
до 1,5 млн. человек. Значитель-
но увеличилась эмиграция (с 1846
по 1851 г. выехали 1,5 млн. чел.).
В итоге в 1841–1851 гг. население
Ирландии сократилось на 30%. В
дальнейшем Ирландия также бы-
стро теряла население: если в
1841 г. численность населения со-
ставляла 8 млн. 178 тыс. человек,
то в 1901 г. —всего 4 млн. 459 тыс.
Отдельно хотелось бы осве-
тить жилищный вопрос.
Адам Олеарий писал: «Те, чьи
дома погибли от пожара, легко
могут обзавестись новыми до-
мами: за Белой стеной на особом
рынке стоит много домов, частью
сложенных, частью разобранных.
Их можно купить и задёшево до-
ставить на место и сложить».
«Подле Скородума простирает-
ся обширнейшая площадь, на кото-
рой продаётся невероятное коли-
чество всякого леса: балок, досок,
даже мостов и башен, срубленных
уже и отделанных домов, которые
без всякого затруднения после по-
купки и разборки их перевозятся
куда угодно», —Яков Рейтенфельс,
курляндский дворянин, пребывал
в Москве с 1670 по 1673 год.
Английский путешественник
Роберт Бремнер в своей книге
«Экскурсии по России», изданной
в 1839 г., писал, что «есть области
Шотландии, где народ ютится в до-
мах, которые русский крестьянин
сочтёт негодными для своей ско-
тины…»
А вот что писал русский путе-
шественник и учёный Владимир
Арсеньев про жилище крестьяни-
на в своей книге «По Уссурийско-
му краю», в основу которой легли
события его экспедиции по уссу-
рийской тайге в 1906 году:
«Внутри избы были две ком-
наты. В одной из них находились
большая русская печь и около неё
разные полки с посудой, закрытые
занавесками, и начищенный мед-
ный рукомойник. Вдоль стен стоя-
ли две длинные скамьи; в углу де-
ревянный стол, покрытый белой
скатертью, а над столом божница
со старинными образами, изобра-
жающими святых с большими го-
ловами, тёмными лицами и тонки-
ми длинными руками...
Другая комната была простор-
нее. Тут у стены стояла большая
кровать, завешенная ситцевым
пологом. Под окнами опять тяну-
лись скамьи. В углу так же, как и
в первой комнате, стоял стол, по-
крытый самодельной скатертью.
В простенке между окнами висе-
ли часы, а рядом с ними полка с
большими старинными книгами
в кожаных переплётах. В другом
углу стояла ручная машина Зинге-
ра, около дверей на гвозде висела
малокалиберная винтовка Маузе-
ра и бинокль Цейса. Во всём доме
полы были чисто вымыты, потол-
ки хорошо выструганы, стены как
следует проконопачены…»
Таким образом, по свидетель-
ству самих иностранцев, которые
могли сравнивать быт простого
народа России и своих стран и ко-
торым нет надобности приукра-
шивать российскую действитель-
ность, во время допетровской Руси
и Российской империи простой на-
род жил не беднее, а зачастуюи бо-
гаче, чем другие народы Европы…
Даниил Иванов.
http://avega.net.ua.