Упрощенная HTML-версия
26 •
«Родовая Земля»
№ 12 (173), декабрь 2018 г.
библиотека
О
дин раз в сто лет, в ночь
под Новый год, самый
добрый из всех самых
добрых стариков, Дед
Мороз, приносит семь волшеб-
ных красок. Этими красками мож-
но нарисовать всё, что захочешь,
и нарисованное оживёт.
Хочешь — нарисуй стадо ко-
ров и потом паси их. Хочешь —
нарисуй корабль и плыви на нём.
Или звездолёт и лети к звёздам. А
если тебе нужно нарисовать что-
нибудь попроще, например стул,
— пожалуйста. Нарисуй и садись
на него.
Эти краски Дед Мороз прино-
сит самому доброму из всех са-
мых добрых детей. И это понятно.
Если такие краски попадут в руки
злому мальчику или злой девочке,
они могут натворить много бед.
Пририсуют человеку второй нос,
и будет человек двуносым. Нари-
суют собаке рога, курице — усы, а
кошке — горб, и будет собака ро-
гатой, курица — усатой, а кошка
— горбатой.
Поэтому Дед Мороз очень дол-
го выбирает, кому из детей пода-
рить волшебные краски.
В последний раз он подарил
их одному очень доброму мальчи-
ку. Самому доброму из самых до-
брых.
Мальчик очень обрадовал-
ся подарку и тут же принялся ри-
совать. Он нарисовал бабушке
тёплый платок, маме — нарядное
платье, а отцу—охотничье ружьё.
Слепому старику мальчик нарисо-
вал глаза, а своим товарищам —
большую-пребольшую школу.
Но никто не мог воспользо-
ваться нарисованным. Платок
для бабушки был похож на тряп-
ку для мытья полов, а платье, на-
рисованное матери, оказалось
таким кособоким, пёстрым и
мешковатым, что она его не за-
хотела даже примерить. Ружьё
ничем не отличалось от дубины.
Глаза для слепого напоминали
две голубые кляксы, и он не мог
ими видеть. А школа, которую
очень усердно рисовал мальчик,
получилась до того уродливой,
что к ней даже боялись подхо-
дить близко.
На улице появились деревья,
похожие на метёлки. Появились
лошади с проволочными нога-
ми, автомобили с кривыми колё-
сами, дома с падающими стена-
ми и крышами набекрень, шубы и
пальто, у которых один рукав был
длиннее другого…Появились ты-
сячи вещей, которыми нельзя бы-
ло воспользоваться. И люди ужа-
снулись:
—Как ты мог сотворить столь-
ко зла, самый добрый из всех са-
мых добрых мальчиков?!
И мальчик заплакал. Ему так
хотелось сделать людей счастли-
выми!.. Но он не умел рисовать и
только зря извёл краски.
Мальчик плакал так громко,
что его услышал самый добрый
из всех самых добрых стариков —
Дед Мороз. Услышал, вернулся к
нему и положил перед мальчиком
новую коробку с красками:
— Только это, мой друг, про-
стые краски. Но они могут тоже
стать волшебными, если ты этого
очень захочешь.
Так сказал Дед Мороз и уда-
лился.
А мальчик задумался. Как же
сделать, чтобы простые краски
стали волшебными и чтобы они
радовали людей, а не приносили
им несчастье? Добрый мальчик
достал кисть и принялся рисовать.
Он рисовал, не разгибаясь,
весь день и весь вечер. Он рисо-
вал и на другой, и на третий, и на
четвёртый день. Рисовал до тех
пор, пока не кончились краски.
Тогда он попросил новые.
Прошёл год… Прошло два го-
да… Прошло много-много лет.
Мальчик стал взрослым, но по-
прежнему не расставался с кра-
сками. Глаза его стали зоркими,
руки умелыми, и теперь на его ри-
сунках вместо кривых домов с па-
дающими стенами красовались
высокие, светлые здания, а вместо
платьев, похожих на мешки, —яр-
кие, нарядные одежды.
Мальчик не заметил, как стал
настоящим художником. Он рисо-
вал всё, что было вокруг, и то, что
ещё никто никогда не видел: само-
лёты, похожие на огромные стре-
лы, и корабли, похожие на само-
лёты, воздушные мосты и дворцы
из стекла.
Люди с удивлением смотрели
на его рисунки, но никто не ужа-
сался. Наоборот, все радовались и
восхищались.
— Какие чудесные картины!
Какие волшебные краски! — гово-
рили они, хотя краски были самые
обыкновенные.
Картины и вправду были так
хороши, что людям захотелось их
оживить. И вот настали счастли-
вые дни, когда нарисованное на
бумаге стало переходить в жизнь:
и дворцы из стекла, и воздушные
мосты, и крылатые корабли…
Так случается на белом све-
те. Так случается не только с кра-
сками, но и с обыкновенным топо-
ром или швейной иглой и даже с
простой глиной. Так случается со
всем, к чему прикасаются руки са-
мого великого из самых великих
волшебников — руки.
Евгений Пермяк
Волшебные краски
У
деда внук был. Не ахти ка-
кой самоцвет — парень
и парень. Только старик
очень внука любил. И как
не любить, когда он — дедушкин
портрет, бабушкина улыбка, сы-
новняя кровь, невесткина бровь и
её же румянец.
Отец, мать на работе, а внук
при дедушке.
Старик сам на всю семью ва-
ленки подшивал и сапожничал по
домашности. Внук около деда вер-
тится — хочет узнать, что к чему.
Глазами дедушке помогает. И ру-
ками подсобить не отказывается.
Провощит, скажем, дедушка
дратву, а щетинку в её конец не
может воскать.
— Дай, дедушка, я воску. Ты
плохо видишь.
— Да воскёшь ли, внук? Дело
хоть простое, а трудное.
Час, другой, третий бьётся
внук, а научится. И так всегда.
— Ах ты, дедушкины очки! —
скажет старик. — При тебе и без
глаз остаться не боязно. Увижу.
Подопрели как-то у старой из-
бы нижние венцы. Менять надо.
— Давай, внук, сами венцы
сменим.
— Давай, — отвечает внук. —
Только я, дедушка, никогда этого
не делывал.
— Не беда, — отвечает дед.
— Были бы глаза, а руки при хо-
роших глазах что хочешь сделают.
Тащи пилу. Точить будем. Развод
зубьям хороший дадим.
Притащил внук пилу и побаива-
ется, чтобы дед руки не повредил.
— Я сам, дедушка. Только ты
мне показывай, как зубья разво-
дить, как напильник при точке
держать.
Показал дед, как развод зу-
бьям давать, как напильник дер-
жать. Поторопился внук — пора-
нился маленько. А дедушка палец
перевязывает да и говорит:
— Пила-топор торопливых не
милуют. А мы их терпением обма-
нем да сноровкой перехитрим.
Обманул внук пилу терпени-
ем, топор сноровкой перехитрил.
Выточил так, что они в дерево, как
нож в масло, идут.
— Пойдём теперь, внук, в лес
дерева на венцы валить. Толь-
ко побереги меня, Вася, в лесу от
смерти.
—От какой смерти, дедушка?
— Дерева знаешь какие вред-
ные? От себя валишь, а на тебя
упадут. Боюсь, как бы меня какое
дерево не прихлопнуло. Я ведь
ещё хуже видеть стал.
— Ничего, дедушка. Зато я в
оба глаза буду глядеть.
Пришли в лес. Дедушка пока-
зывать начал, как запил зарубать,
куда наклон у дерева, как по ветру
дерево валить.
Хорошо с делом справляется
внук — деда оберегает. Сторож-
ко, с умом дерева валит, ноги бе-
режёт.
Пришло время венцы подво-
дить. Дед опять на глаза жалуется:
— Васенька, ты теперь уж во-
все моими очками стал. Гляди, а я
рассказывать буду.
Рассказал дед, как бревно за-
мерять, как паз в бревне выби-
рать, как угол в лапу рубить.
Старается внук. Что дедуш-
ка говорит, то и делает. А старик
на ощупь руками проверяет, где
и что не так — указывает. Подвёл
внук венцы, новым мохом пазы
проложил, проконопатил. Васины
отец-мать диву дались.
—Как это ты всё можешь, сын?
А Вася им:
—Да это не я, а дедушка.
Прошло сколько-то там вре-
мени, дед пуще прежнего на глаза
жаловаться стал.
— Не могу я, Василий, без ра-
боты жить. Руки без дела слепнут,
душа старится, сердце останавли-
вается.
А внук припал к дедушке и да-
вай его обнадёживать:
— Не горюй, дедушка. Я за
двоих вижу. Моих глаз нам на обо-
их хватит. Давай работать. Ты толь-
ко говори, а я сам увижу.
Работают дед и внук. В два гла-
за глядят, в четыре руки мастерят.
Печи перекладывают, трубы вы-
водят, рамы стеклят, полы стелют,
крыши щепой кроют. Нарасхват
мастера.
Как-то они навесы к рамам
привёртывали, и внук отвёртку
потерял. Искал, искал — не может
найти. А дед ему:
— Да вон она, Васенька, в
стружке лежит.
—Это как же ты, дедушка, уви-
дел её?
— Видно, внук, глаза от рабо-
ты прозревать начали.
— Может быть, и бывает так,
только я не слыхал, чтобы к старо-
сти глаза лучше видеть начинали.
Опять прошла неделя, другая.
Тонкую работу дед с внуком взяли.
Старинный узор в барском доме
Дедушкины очки
для колхозной чайной нанялись
подправлять.
— Ты, — говорит внук, — си-
ди, дедушка, это не по твоим гла-
зам, а я прожилки у листочков на-
водить буду.
Стал внук прожилки кисточкой
выписывать, а дед и говорит:
— Васька, да ты это что? Про-
жилки листам надо во всю их жи-
вую силу давать, а ты их тоньше
волоса выводишь.
Слез Василий с подмостей и
спрашивает:
— Как это ты, дед, с полу про-
жилки на листах можешь видеть,
когда я их плохо разглядываю?
А дедушка не потерялся да и
говорит:
— Молод ещё, значит, мастер.
Не можешь пока без дедушкиных
очков работать.
Тогда внук и спрашивает:
—Так кто же для кого очки? Ты
для меня или я для тебя?
— А это уж тебе, внучек, луч-
ше знать.
Понял тогда Василий про дедо-
ву слепоту. Обнял старика:
— Хитрый ты у меня, дедушка.
Беда какой хитрый!
А старик на это, не таясь, отве-
чает:
— Если деду хитрому не быть,
так откуда внуку умному да рабо-
тящему вырасти?
Много лет прошло. Громко Ва-
силий работать начал. Во всю силу
его трудовая слава зацвела. Васи-
лием Петровичем величать стали,
редким мастером. Когда же соста-
рился он, сам стал молодым масте-
рам хитрые «дедушкины очки» на-
девать, чтобы глубже своё дело ви-
дели да на работу шире смотрели.
Евгений Пермяк