Упрощенная HTML-версия
«Родовая Земля»
№ 4 (177), апрель 2019 г.
26 • СЛоВо
Интервью Андрея Фефелова — журналиста, главного ре-
дактора интернет-канала «День» — с доктором филологи-
ческих наук Татьяной Леонидовной Мироновой.
— уже не первый раз Путин
и другие члены Совета по рус-
скому языку говорят, что рус-
ский язык нашего народа ухуд-
шается и надо что-то с этим де-
лать. И главной проблемой яв-
ляется всё более распростра-
няемая безграмотность. Это
так?
— Безграмотность, конеч-
но, имеет место, но это — не са-
мая большая беда. Да, мы должны
быть грамотными, должны уметь
выражать свои мысли по-русски,
а не на каком-то англосаксонском
сленге, составленном из запад-
ных слов. Сленг заведомо маски-
рует серьёзные вещи, которые не
надо выдавать населению.
Ведь что такое иностранщина
в русском языке, помимо тех бы-
товых вещей, вместе с которыми
приходит название, — «блендер»,
«миксер»?.. Все крупнейшие афе-
ры имеют сглаженные названия,
смотрите: приватизация, дефолт,
ваучер, оптимизация. Последнее
слово на самом деле говорит о
сокращении людей на производ-
стве.
— А есть ещё процесс, на-
оборот, когда русские слова ан-
глоизируют. Например, рыбал-
ку называют рыбингом…
— Это безобидные шутки. В
принципе, и иностранщина — это
не страшно, за исключением по-
литического камуфляжа, который
закрывает суть явления от наро-
да. В море-океан русской речи
вливается масса мутных потоков,
речушек после половодий, после
каких-то природных катаклиз-
мов. Это и аббревиатуры, и стран-
ные слова, и иностранная феня.
наша-то феня очень прилич-
но смотрится. «Круто» — это же
образ, метафора. или «клёво»
— это от слова «клевать». а ино-
странщина после того, как оке-
ан утихомирится, успокоится, вы-
плеснется на берег, как щепки,
как мусор, как палки, которые мы
обычно видим на море после бу-
ри. и все эти иностранные слова
забудутся, так было из века в век.
Другое страшно: когда нацио-
нальная картина мира, которая
вся в плоти родного языка, заме-
щается чужой. и вот тут подмена
вызывает, с одной стороны, про-
тест народа, внутреннее сопро-
тивление, а с другой — передел-
ку молодого поколения, которое
язык осваивает из воздуха.
на мой взгляд, улучшение от-
ношения к русскому языку, улуч-
шение русского языка должно со-
стоять в том, чтобы мы разъясня-
ли картину мира, тот взгляд, кото-
рым смотрим через языковые оч-
ки на этот мир. и у нас, русских, в
этой картине мира идеалы потря-
сающие: душевность, безкоры-
стие, правда, совесть.
Что касается безкорыстия. По-
смотрите, что сегодня делают с
нашими понятиями. Ведь в рус-
ском языке есть формула прио-
бретательства,
собственности,
она не похожа ни на один язык
мира — «у меня есть». а в других
языках, например в наиболее по-
пулярном английском, «я имею»
— I have. и вот этот have так же,
как по-немецки haben, означает,
между прочим, «хапнул», корень-
то тот же — притяжения, стяжа-
тельства, приобретательства. а
у нас такой корень живёт в сло-
вах «хапнуть», «хавать» (извините,
жаргон, феня).
Или английское happiness —
«счастье». Что это? Это, собст-
венно говоря, то, что мы имеем,
то, что мы нахапали. а в русском
языке «счастье» означает «своя
часть», та доля, которую тебе Гос-
подь дал. У нас совсем по-другому
устроен взгляд на мир.
отсюда слова «добыча» и «на-
жива», в их основе корни «быть»
и «жить» и только, никакого хапа-
нья.
У русского человека есть про-
тивоядие против этой стихии стя-
жательства в глаголе «дать». та-
кой усиленной насыщенности
глаголом «дать» нет ни у одного
языка, ни в одной речи. напри-
мер, у нас говорят ребёнку: «да-
вай иди», «давай кушай», «давай
учи». «Давай» — откуда это сло-
во? Это сигнал самоотдачи. Ког-
да мы восхищаемся кем-то, то го-
ворим: «ну ты даёшь!», «Во даёт!».
Это сигнал самоотдачи, самовы-
ражения. или выражение «дай-
ка я» — готовность к самоотдаче.
и даже наше утверждение, наше
русское «да», которого нет в дру-
гих языках, это фактически гла-
гол бытийный: «да», «есть», это то-
же выражение готовности к само-
отдаче.
так вот это безкорыстие изы-
мается, подменяется другими по-
нятиями. Потом накладывается
усиленное изучение чужих язы-
ков, и мы получаем поколение,
которое уже не имеет этих идеа-
лов в своей голове.
— Мне кажется, что интен-
сивное изучение чужих язы-
ков, с одной стороны, являет-
ся фактором сегодняшней го-
родской жизни, а с другой —
неким модным трендом. Это
серьёзный фактор. Насколько
это влияет на внутренний мир
человека?
— Склад души определяется
языковыми факторами. Это под-
сознательная работа.
Я бы сказала, что иностран-
ные языки можно и нужно учить.
Это расширяет кругозор, умствен-
ные способности. но они должны
накладываться на мощную базу
родного языка. Вот тогда всё по-
лучится.
Чтобы любить своё, служить
своей стране, своему народу, нуж-
но хорошее знание языка, нужно
любить эту картину мира, нуж-
но понимать, почему мы такие, а
другие — другие.
Считаю, что одна общечело-
веческая ценность у всех наро-
дов всё-таки есть — это система
«свой-чужой». Любить своё и по-
баиваться чужого, остерегаться,
отклоняться от него — свойство
каждого народа. иначе он не на-
род, иначе он растворится в чужа-
ках и его не станет.
развитие национальных язы-
ков надо поощрять, потому что
людей нельзя лишать родной кар-
тины мира. но и русский язык на-
до изучать и обучать ему не толь-
ко с точки зрения орфографии
(как писать «троллейбус») и уме-
ния высказать умно мысль надо
любить язык, любить эту картину
мира и понимать, что мы свои, го-
ворящие на одном языке.
— Как научить любить?
— очень легко. один из фак-
торов любви — русское общение
в противовес общению на других
языках других народов.
Что такое у англичан обще-
ние? У них есть четыре типа бе-
седы: chat, chatter, small talk,
conversation. Всё это мы по-рус-
ски называем одним словом —
«трёп» («болтовня»). Людей, ко-
торые готовы часами трепаться,
а англичане именно так и делают,
мы готовы тут же записать в пу-
стомели, в трепачи, в краснобаи.
а идеал общения по-русски
— это не только разговор по ду-
шам, но и выяснение отношений,
что совершенно недопустимо ни
в каких других языках. Вот без
этих двух полюсных позиций рус-
ский человек не может. Поэтому,
когда англичанина спрашивают:
«How do you do?», он говорит: «I
am fine», — и всё, закрывает бе-
седу, это ритуал и больше ниче-
го. а наш русский человек на во-
прос «Как дела?» может расска-
зывать целый час, а русские собе-
седники будут его выслушивать, в
отличие от англичан. никто не со-
чтёт себя оскорблённым. и если
русский человек не захочет участ-
вовать в беседе, разве он скажет:
«Всё прекрасно, замечательно»?
нет. он говорит: «ничего, так се-
бе». а это «ничего» — удивитель-
ное, победительное слово русско-
го языка, оно утверждает, что всё
нипочём, всё ништяк, всё допу-
стимо и вопреки, как говорится,
любым трудностям. Вот это рус-
ское «ничего» прекрасно понял
Бисмарк, когда писал в докумен-
тах «alles» — ничего. «Всё ничего»
— чисто по-русски.
— Это знаменитая история.
Бисмарк как-то под Петербур-
гом попал в страшную метель.
Было ясно, что они вместе с ям-
щиком погибнут, и ямщик ему
постоянно говорил: «Барин, ни-
чего, ничего». Бисмарк потом
даже заказал себе перстень, на
котором было выгравировано
«nichevo».
— Да. Вот это русское «ни-
чего», которое прекрасно понял
Бисмарк, мы тоже должны в себе
увидеть. так же, как русское «дер-
жись» — победительная форму-
ла. Правда, иногда мы в ответ го-
ворим: «Держалась кобыла за
оглоблю, да упала», потому что
трудно держаться только за са-
мого себя и уповать только на се-
бя. но это всё равно формула по-
беды в крайности. Вот наш идеал
общения.
Как не полюбить русский язык,
если только в этом языке, напри-
мер, есть обращение к чужим лю-
дям по признаку родства. Ведь вы
не можете объяснить никому, ни-
каким другим народам, как мож-
но подойти к незнакомому чело-
веку на улице и сказать: «Слышь,
дед» или «Эй, мамаша», «бабуля»,
а она тебе в ответ: «Да, дочка»,
«Да, сынок». или обращение «дя-
денька», «тётенька» у детей к не-
знакомым людям. Мы что делаем?
Мы приобщаем к своему кругу со-
вершенно незнакомых, чужих, но
национально близких людей, на
самом деле родных.
—Как наш русский язык мо-
жет быть приспособлен к сов-
ременному миру технологий?
Насколько мир этих новых по-
нятий, которые пришли к нам
из-за границы, может быть со-
единён с русским языком? Или
они, как масло с водой, не сме-
шиваются?
— очень даже может быть
приспособлен. Это сделать доста-
точно легко. Вот, например, в XIX
веке научная терминология чер-
палась из родного языка, и так го-
раздо легче запоминалось. Возь-
мите биологию: пестики, тычин-
ки. Какие образы за этим стоят?
—Бильярд так и не стал ша-
ротыком.
— Да, но при этом «аэроплан»
не прижился, остался «самолёт».
Кстати, масса математиче-
ских терминов, которые в XIX ве-
ке формировались в знаменитом
учебнике средней школы Кисе-
лёва и по которому сегодня пре-
подают математику детям в изра-
иле, между прочим, у нас забыт.
Эта терминология сохранилась,
и благодаря ей обучать детей и
взрослых легче. Что мешало бы
нам «компьютер» — неудобова-
римое в произношении слово для
русского языка, «файлы» и прочее
переводить, подыскивать корне-
слов, искать метафору? Ведь рус-
ский язык — огромный, богатей-
ший.
— Кстати, может ли русский
язык в будущем стать всепла-
нетным языком общения?
— Я считаю, что не должен. У
каждого народа своя картина ми-
ра и свой язык, который, уверяю
вас, каждый народ трепетно лю-
бит. Вы даже не подозреваете са-
ми, как любите свой язык. Люди,
попадающие в чужеязычную сре-
ду, и это уже установлено психо-
логами, два года находятся в со-
стоянии сильнейшего стресса.
Почему у нас такая высокая пре-
ступность среди мигрантов? ещё
и потому, что не владеющий рус-
ским языком приезжий, прише-
лец всё время в стрессе, он не по-
нимает, ему противно, его с души
воротит от нашего языка. но знае-
те, когда приезжие возвращаются
потом к себе на родину, они испы-
тывают такой же стресс. Эти «пе-
рекати поле» — страшная ситуа-
ция для человека.
Вообще система «свой-чу-
Чтобы служить своей стране, своему народу, нужно хорошее знание языка!
Великий и могучий