Упрощенная HTML-версия
№ 1 (66), январь 2010 г.
Родовая Земля
18
П
осле привычных блекло-серых,
безцветных и нагоняющих смер-
тельную тоску холмов Безликой ки-
пящая на полуденной жаре зем-
ная зелень вызывала резь в глазах.
Я стоял неподвижно на краю шоссе
и щурился с такой силой, что даже
стала болеть голова.
Вдруг какой-то импульс про-
стрелил мои мышцы. Я сорвался с
места, зашвырнул далеко свою до-
рожную сумку и тут же ринулся сам
вслед за ней в гущу травы. Но, сде-
лав несколько яростных рывков, я
выдохся. Ноги опутала упругая па-
утина из стебельков и листиков; по-
давшись телом вперёд так, я растя-
нулся во весь рост и, должно быть,
отшиб бы себе грудь и разбил лицо,
если бы не тысячи маленьких зелё-
ных пружинок, мягко сжавшихся по-
до мною.
И от этого чувствительного па-
дения мне вдруг стало хорошо-хо-
рошо.
Про своего нового знакомо-
го, Алексея, я совсем забыл, а когда
вспомнил и, сев, высунулся из тра-
вяных зарослей, оказалось, что он
всё ещё стоит на шоссе, перемина-
ясь с ноги на ногу.
— Чего ты ждёшь? — спросил
я решительно, удивляясь, как мо-
жет человек, пробыв год в космосе,
не прийти в ребячий восторг от зем-
ной красоты.
Алексей только посмотрел на
меня так, как смотрит не умеющий
плавать на реку, через которую ему
придётся перебираться вброд.
— Ты там до конца отпуска про-
стоишь, — почувствовав какой-то
подвох, сказал я уже как-то неуве-
ренно.
Алексей наконец тронулся с мес-
та. Он повесил на плечо свою сум-
ку, сошёл с дороги и двинулся в мою
сторону, переступая таким образом,
будто боялся наступить на спрятав-
шуюся в траве змею. Я смотрел на не-
го во все глаза. Судя по всему, Алек-
сей чувствовал себя очень неловко:
лицо его покрылось красными пят-
нами. Он подошёл ко мне и осторож-
но положил сумку на землю.
— Должно быть, я немного
свихнулся, — с огорчением сказал
он, словно оправдываясь за свои
странные действия.
Я пожал плечами.
— Это бывает... — Я тоже вдруг
почувствовал неловкость, словно
перешедшую от него ко мне.
— Хм, — Алексей слабо улыб-
нулся. — Но у меня уж слишком
оригинальный случай...
— Лучше поговорим о чём-ни-
будь другом, — предложил я, давая
понять Алексею, что не люблю об-
суждать чужие недуги.
...Мы познакомились два дня на-
зад на пассажирском космолёте: у
нас была каюта на двоих, и хотя —
не знаю почему — мы очень ма-
ло разговаривали между собой, на
следующее после знакомства утро
мне уже казалось, что мы давние и
очень хорошие друзья. Нас сближа-
ло непреодолимое желание вновь
послушать ветер и побродить по ве-
чернему городу, с огнями которого
не может сравниться блеск самых
ярких звёзд. Нужны ли слова? И тем
более не рассказывали мы друг дру-
гу о своей работе. Но теперь я вдруг
почувствовал, что Алексей не ус-
покоится, пока не расскажет о сво-
их злоключениях. Я понял, что ему
долгое время пришлось пробыть в
одиночестве. Такие люди — в кос-
мосе очень молчаливы, но стоит им
вернуться на Землю, и они несколь-
ко дней ведут себя так, будто им
больно молчать. Я счёл своим дол-
гом выслушать человека, который,
может быть, ждал этой возможнос-
ти целый год.
Я чуть приподнял брови и воп-
росительно глянул на Алексея. Он
снова слабо улыбнулся: видно, по-
нял ход моих мыслей и, на миг заду-
мавшись, неторопливо спросил:
— Два месяца назад в треть-
ем секторе Урана безпилотный гру-
зовик врезался в звездолёт, на ко-
тором был только один помощник
штурмана. Ты, может быть, слышал?
— Конечно, — ответил я. —
Этот звездолёт потом больше неде-
ли искали.
— Вот-вот. Не мудрено. Его на
куски разнесло. В одном из этих кус-
ков я и загорал полторы недели. —
Алексей немного помолчал. — А
столкнулись мы эффектно, ничего
не скажешь. Космолёт, на котором я
летел, перегонялся с одной базы на
другую, с которой на первую летел
этот злополучный грузовик, — так
дело было, — и пути эти настолько
совпали, словно корабли летели на-
встречу друг другу по одной ниточ-
ке. В общем, совпадение сказочное,
остаётся только руками развести...
За полчаса до столкновения я по-
шёл в оранжерею проверить систе-
му автополива.
Вдруг страшный удар, будто кто-
то огромной кувалдой трахнул по
обшивке, — и тишина. Но мне пока-
залось, что корабль безшумно про-
катился по гигантской каменной
лестнице, а потом началась страш-
ная карусель. Меня дёрнуло в сто-
рону, магнитные ботинки оторва-
лись от пола, перед глазами всё за-
вертелось. Вначале я даже не успел
испугаться, а когда меня провезло
по цветам и потом стало безжалос-
тно шлёпать о стены, мне уже бы-
ло не до страха. Ко мне пришло спо-
койствие и равнодушие обречён-
ного, и ещё минут пять я заботил-
ся только о том, чтобы не врезаться
в стену головой. Я даже не пытался
прилипнуть к опоре ботинками. Тог-
да, когда, уже случайно, я коснулся
ногами пола, тогда и кончилась эта
карусель. Я был весь вымазан в мок-
рой земле и размятой зелени, кото-
рая отдавала резким и неприятным
запахом. Я сразу рванулся к выходу.
нолюкоказался закрытымнаглухо, а
над ним горел транспарант: «Общая
разгерметизация». Выйти из оран-
жереи было нельзя; что произош-
ло, я не знал. Я думал, что, должно
быть, корабль с чем-то столкнулся и
получил большую пробоину где-то в
районе грузовых отсеков. На самом
деле, это была уже не пробоина, а
полный разгром. Грузовик имел на
борту десять тысяч тонн полезного
груза и прорвал корпус корабля, как
бумажный кулёк. Рубку управления
разворотило в клочья, часть отсе-
ков оторвало вовсе, только оранже-
рея целой и осталась. Вот, что назы-
вается, в рубашке родился.
Я побродил несколько минут пе-
ред люком и решил, что дела мои
плохи. Даже зябко стало. Остава-
лось только ждать. На вегетариан-
ской пище с уцелевшего огорода я
смог бы протянуть около месяца,
питья было сколько угодно: запас-
ной резервуар полива и резервуар
с питьевой водой были полны. Но
вот дышать мне можно было от си-
лы дней семь-восемь, а потом хоть
открывай люк и дыши вакуумом.
Вдруг меня словно стукнуло. Я
прозрел. Вокруг меня были сотни
всяких растений: тюльпаны, бего-
нии, кактусы, помидоры, лимон-
ные деревца, берёзки. Все они вы-
рабатывали кислород. Тихо и неза-
метно. Я вспомнил картину из ста-
рого школьного учебника по бота-
нике: две мыши, накрытые стеклян-
ными колпаками; одна уже мертва,
а другая живёт как ни в чём не быва-
ло: вместе с ней под колпаком сто-
ит горшок с цветком. Моё положе-
ние было аналогичным; я только не
знал, смогут ли растения оранжереи
обеспечить меня кислородом на до-
статочно долгий срок. Но всё равно
надежда появилась, а это главное.
На Земле дышится вольно—мы
и не осознаём ценности всех этих
травинок и былинок, поскольку бан-
ка, в которой мы живём вместе с ни-
ми, такая большая; а там, в космо-
се, когда каждый кубический санти-
метр воздуха на вес золота, то каж-
дая травинка—может быть, сорняк
в цветочном горшке — превраща-
ется в волшебное дерево.
Я посмотрел вокруг себя други-
ми глазами. Цветы перестали быть
для меня какими-то неодушевлён-
ными предметами. Это была толпа
добрых и отзывчивых друзей, кото-
рые тихо и искренне заботились обо
мне, которые, в сущности, были ещё
более безпомощны, чем я, в чуждой
для них обстановке.
Я проникся к ним глубочайшим
уважением, и это было не прос-
то уважение — я благоговел перед
ними. Я наделил каждый цветок ду-
шою, выдумал, смотря по внешнему
виду, характер и даже, самому те-
перь смешно, биографию, Так я пе-
рестал чувствовать своё одиночест-
во: со мной было много друзей. Дру-
зей и знакомых. Да-да, некоторые
из цветов стали для меня хороши-
ми друзьями, некоторые — просто
знакомыми. Почему? Ну, например,
когда становилось как-то тоскли-
во на душе и мне начинало казать-
ся, что помощь ждать безсмыслен-
но, что на Земле меня уже похоро-
нили, я подходил к жёлтым тюльпа-
нам. Их цветы — как насмешка над
всеми трудностями, над всеми не-
лепостями судьбы. Чинное спокойс-
твие агав подбадривало меня, а ма-
ленькие хрупкие фиалки смотрели
на меня широко раскрытыми сини-
ми глазками, удивлялись и сокруша-
лись: «Мы такие маленькие — и ни-
чего не боимся, а этот, такой боль-
шой и сильный, дрожит от страха».
Смешно? Возможно. С точки зрения
человека, живущего на Земле и гу-
ляющего со своим пёсиком где-ни-
будь в городском парке.
Я тоже старался что-то сделать
для них. Собрал все цветы, повреж-
дённые в результате моих падений,
занялся, что называется, их лечени-
ем: пересаживал, подрезал, и был
ужасно расстроен, когда несколь-
ко цветов всё же не удалось спас-
ти. Но это уже не по моей вине: эти
цветы росли в ящике, который пе-
ред отлетом с базы плохо закрепили
на полу оранжереи, и во время ава-
рии он кувыркался в воздухе вмес-
те со мной.
Освещение я не выключал вов-
се. Вообще, мне здорово повезло и
в том, что не вышла из строя энер-
госистема корабля, иначе я бы пре-
вратился в ледышку. Уцелели и хо-
лодильные резервуары с твёрдой
углекислотой для «подкормки» рас-
тений.
В общем, жил —не тужил, толь-
ко вот обеды всегда доставляли
мне волнения, ведь питался я то-
же только растительностью. Такой
психологический настрой: а вдруг
вот этот листик, который я сейчас
съем, не выдаст ровно столько кис-
лорода, сколько нужно, чтобы про-
жить всего одну минуту до спасе-
ния. Я уж старался питаться лишь
морковкой, редиской, огурцами;
капусту вообще не ел, хотя её было
больше всего, ведь у неё такие ог-
ромные листья...
В последние дни стало всё-таки
не хватать воды для цветов, и я под-
ключил к системе автополива резер-
вуар с питьевой водой, так что до са-
мого конца мне пришлось страдать
от жажды, чего раньше я никак не
предполагал. За два дня до спасе-
ния я открыл последний аварийный
баллон с кислородом и после это-
го окончательно положился на свои
цветы: от них теперь уже полностью
зависела моя судьба.
Спасение пришло неожиданно.
Я спал, когда подошёл спасатель-
ный космолёт. Целый час обследо-
вали развороченные отсеки и на-
конец обнаружили закрытую и не-
повреждённую оранжерею. С кос-
молёта выдвинули тамбур, прива-
рили его к стене оранжереи с вне-
шней стороны и вырезали в борту
дыру. Спасатели вошли внутрь, уви-
дели меня лежащим на полу, реши-
ли, что дело плохо, и стали меня ос-
торожно переворачивать на спину.
Я вскочил, спросонок не разобрал,
что к чему, чуть отбиваться не стал,
потом разглядел смеющиеся лица...
Когда стал влезать в тамбур, опом-
нился, рванулся назад, выкопал
первую попавшуюся фиалку, мою
фиалку, и вернулся обратно. Спаса-
тели только плечами пожимали.
Я видел, как отделяли выдвиж-
ной тамбур от оранжереи. На эк-
ране мелькнуло светлое пятно вы-
резанной в борту дыры: там, внут-
ри, продолжали ещё гореть лампы
дневного света. Это как прощаль-
ный жест друга, с которым я расста-
вался навсегда. В тот момент в оран-
жерее уже царили пустота и адский
холод, которые, наверное, быстро
расправились с зелёными друзья-
ми. У меня сжалось сердце, и я ушёл
из рубки управления. На Ганимеде
меня осмотрели врачи, покачали го-
ловами и отправили на Землю.
Алексей замолчал.
— Да, — вдруг спохватился он,
— та фиалка, которую я успел за-
брать с собой... Вот она.
Он расстегнул «молнию» на сво-
ей дорожной сумке и осторожно до-
стал цветочный горшочек, накры-
тый пластиковым колпаком.
...Когда мы возвращались на
шоссе, я заметил, что иду след в след
за Алексеем. Я вроде бы усмехнулся
про себя, но тем не менее продол-
жал идти так же.
Машина пришла за нами точно в
указанное время. Закрывая за собой
дверцу, я взглянул на луг и на миг за-
мер, ужаснувшись; откуда это там та-
кой огромный участок поваленной
и жестоко смятой травы? Вот ведь,
весь луг испортили! Тут до меня до-
шло: это же я сам... Я как-то опасли-
во оглянулся — как убийца, поду-
малось вдруг, — захлопнул дверцу
и почувствовал, что мне стыдно до
корней волос. Не знаю, перед кем
больше: перед Алексеем или... перед
лугом. Кажется, я что-то начинал по-
нимать. Земля ведь тоже космичес-
кий корабль, хотя и очень большой.
Журнал «Техника Молодёжи»,
11/1976 г.
СЛОВО
Сергей Смирнов
Рассказ
П
омните популярную в нашей
стране лет эдак тридцать на-
зад песню: «И на Марсе будут яб-
лони цвести»? Не известно, как на-
счёт цветения яблонь на Марсе, а
вот пшеница на околоземной орби-
те уже колосится!
Ещё в 1991 г. на «Мире» культи-
вировалась пшеница сорта «Супер-
карлик» в течение 157 суток. Было
получено растение высотой 13 см,
которое имело один побег. Осве-
щённость в установке «Светоблок»
была низкой, поэтому в ходе экспе-
римента семена получены не были.
Опытное растение доращивали уже
на Земле в условиях более высокой
интенсивности освещения. Однако
колос, сформированный в условиях
космического полёта, по каким-то
причинам оказался стерильным.
В настоящее время продолжа-
ется эксперимент «Оранжерея-4»,
начатый «Альтаирами» 18 ноября
1998 г., когда космические «фер-
меры» Геннадий Падалка и Сер-
гей Авдеев посеяли на борту стан-
ции «Мир» 50 семян пшеницы сор-
та «Апогей».
Между выходами в откры-
тый космос и изучением показа-
ний сложных приборов космонав-
ты МКС не сидят без дела. В своём
орбитальном жилище они устро-
или настоящую оранжерею — на
Международной космической стан-
ции цветёт горох. Выращивая ово-
щи, космонавты не только борются
со скукой и ностальгией по «траве у
дома», но и проводят эксперимент,
от которого, возможно, зависит бу-
дущее человечества.
Пока опыты проходят удачно
— нынешний горох относится уже
к третьему поколению космичес-
кой флоры. Впервые семена этого
растения посадили в мае 2003 года.
Вскоре оно зацвело и дало семена,
из которых благополучно развился
горох второго поколения, давший
жизнь растениям.
Биологи свидетельствуют, что
пока бобовые растут и развиваются
нормально, за 15 месяцев, которых,
кстати, достаточно для того, чтобы
долететь до Марса, они не начали
вырождаться. Значит, человечество
может смело отправляться в косми-
ческое путешествие — свежих ово-
щей и зелени межпланетным стран-
никам хватит.
«Новости космоса».
Космические фермеры