Упрощенная HTML-версия
• 9
«Родовая Земля»
№ 9 (194), сентябрь 2020 г.
образ жизни
синами сидят бревенчатые дома.
Это единственная в деревне улица
Светлая, пока на ней 12 дворов и
36 жителей, из них 8 детей. Рядом
современная детская спортпло-
щадка, чуть дальше — ферма, га-
ражи, две водонапорные башни.
На углу в стилизованной старин-
ной избе музей Мувыра, напротив
на поляне — место для народных
гуляний: сцена, лавочки, резные
скульптуры. У пруда беседки и три
сруба для гостей.
—Когда вы всё это построили?
— В 92-м как начали, так и до
сих пор строим.
— А деньги?
— Что вы всё про деньги? Я ж
говорю, у меня много друзей, где-
то договариваемся, где-то зани-
маем. Когда о деревне узнали, мы
стали гранты получать. Детская
площадка — помощь муниципа-
литета, ферма—на грант, заводик
по переработке — тоже на грант.
Конечно, выделенных денег не
хватает, добавляем свои, но дела-
ем. Вначале, когда у нас тут один
дом стоял, жили мы с отцом и пара
фермерских семей, ничего этого,
конечно, не было и быть не могло.
Но я придумал пияр-ход! — Ко-
репанов произносит это слово на
удмуртский манер. — Был по де-
лам в Перми и привёз оттуда стра-
усов. Страусы в лесу! Журнали-
стам такое же интересно? Значит,
приедут, расскажут о нас, власти
обратят внимание…
— Сработало?
— Конечно! Нам стали помо-
гать — объяснять, что надо сде-
лать, как подавать заявки на гран-
ты. Дочка моя старшая, она по
образованию учитель информа-
тики, теперь занимается бумага-
ми, а младшая — туристами, про-
водит экскурсии в музее. В её де-
ла я не лезу.
— Как строится ваш обычный
день?
— Встаю в 6 утра, и начинает-
ся: надо дать разнарядки рабочим,
съездить в Ижевск с документа-
ми, побегать по кабинетам, потом
стройка же идёт, потом надо тех-
нику проверить, комбайнеров на-
кормить. Хлеб — самое важное.
Когда я служил на границе, у нас
там висел огромный плакат: «Хлеб
— народное добро. Пограничник,
береги его!» Я, как его видел, Му-
выр вспоминал, отца, поле…
Сегодня в деревне уже есть
электричество, и воду больше не
надо таскать из родника. Из кра-
на течёт и горячая вода: работает
бойлер.
—Нам недавно из города при-
везли посудомоечную машину.
Доставщик удивился, что мы в та-
кой красоте живём, говорит: «Да-
же на море ездить не надо», —
рассказывает младшая дочка Ко-
репанова Маша.
— Ни разу не пожалели о том,
что перебрались сюда? — спра-
шиваю у Ольги, жены.
— Как не жалела? Сто раз! —
смеётся Ольга. — Дети на диско-
теку пойдут в Зуру, их проводить
и встретить надо: у ворот стоишь,
переживаешь. И он стоял, и я, не
так, что ли?
— А в другом месте жили бы,
совсем бы не переживала? — па-
рирует Мувыр.
—Мама так только говорит, —
вступается Маша. — Она за папу
всегда горой, что бы он ни сделал.
Я спрашиваю о медведях: лес-
то вокруг дремучий. Ольга рас-
сказывает, что ходит к ним один
настойчивый Михайло Потапыч.
Рамки вытащит из ульев, мёд сли-
жет и уходит. И пугали его, и ру-
гали — ни в какую. Потом случай
вспомнили, как кто-то из знако-
мых за малиной ходил, она в ле-
су куда слаще садовой, раздвинул
кусты, а оттуда медвежья морда:
здрасьте-куманасти!
—Но от медведей в год гибнет
человека два, а в ДТП тысячи. На-
до ли нам бояться медведей? —
итожит Корепанов.
Променять Москву
на Мувыр
Дочь Маша рассказывает, что
перебралась с мужем и двухлет-
ней дочкой в Мувыр как раз перед
пандемией. До этого оба работали
в Москве. Когда Мария ушла в де-
крет и засела на съёмной кварти-
ре в Подмосковье, всё чаще ста-
ла задавать себе вопрос: что это
за жизнь, когда домой приезжа-
ешь только поспать, Москву ви-
дишь пару раз в месяц и главное
— родных рядом никого.
— А тут папа: приезжай, при-
езжай. В конце декабря мы пере-
брались сюда с дочкой, в февра-
ле приехал муж, он сам родом из
Ижевска. Теперь мы все здесь.
— В Москву не вернётесь?
—Нет, пока мне тут очень нра-
вится: воздух, лес, за ребёнка спо-
койна. В гости есть куда пойти: к
бабушке, к сестре, к соседям. Если
в город хочется, в Ижевск можем
съездить. Я занимаюсь туристами,
веду соцсети. Но и папа у нас та-
кой, что скучать не даёт.
— Какие у вас законы в Мувы-
ре? Что можно в деревне, а что за-
прещено?
—Алкоголь,—отзывается гла-
ва деревни. — Только по праздни-
кам, потому что работников у меня
всего 14 человек. Это на без малого
450 голов крупного рогатого скота.
Овес выращиваем, ячмень, пшени-
цу. Земли 1100 га, и она в 30 км от-
сюда, потому что вокруг Мувыра
земля не наша, деревню признали,
а землю-то разобрали давно. В та-
ком большом хозяйстве, если одно
звено, один работник выпал из це-
почки, всё посыплется… Хотя был
у нас такой опыт. Одного парня я
выгонял. А потом сказал: «Наду
маешь работать, приходи, я тебя
за свой счёт закодирую». И он при-
шёл, слава Богу. Свозил его к врачу,
всё — другой человек, не нараду-
юсь. И стараюсь помогать: бычков
дал, теперь он четверых поросят
взял на выкорм.
— Только ему помогаете?
— Нет, всем. У нас такое пра-
вило: если хочешь жить и рабо-
тать в Мувыре, мы дом поставим
за счёт хозяйства, дрова дадим,
зерно, сено для скотины. Поросят,
бычков — тоже безплатно. Люди
выкармливают, продают — и уже
деньги. Зарплата у нас неболь-
шая, 700 рублей в день, но боль-
ше я дать не могу, поэтому стара-
юсь так поддержать. Люди ещё и
поэтому остаются.
— Что ещё нельзя?
— Воровать. Был один такой
случай за 10 лет, провели общее
собрание. Понятно, что всем в
душу не заглянешь, но после то-
го случая — спокойно. Мы да-
же дома не закрываем, тут все
свои, а если чужой приедет, то
его видно.
— То есть участковый вам не
нужен. А доктор, а школа?
— Участкового точно нет, в
больницу сами ездим, у всех есть
машины, и дорога теперь нор-
мальная. А ребятишек в школу ав-
тобус забирает. Магазинов у нас
нет, но в Зуре есть, можно пешком
5 км погулять или на машине. Если
у нас всё получится, как задумали,
если разовьём агротуризм, пере-
работку молока наладим, то и ма-
газинчик с нашей продукцией от-
кроем.
—А куда ещё думаете сбывать
молоко?
— Хотели бы в детские сады и
школы поставлять. Но сейчас же
электронные торги, кто меньше
дал, тот и выиграл. А настоящее
молоко не может быть очень де-
шёвым, вот за это переживаю. Ко
мне уже приезжали, предлагали
бодяжить молоко прямо на фер-
ме. Но я на это никогда не пойду.
Хотя многие не понимают: «день-
ги, деньги»…
В 2016 году Корепанов полу-
чил грант (4,8 млн. руб.) на свою
молочную ферму. На эти деньги
хозяин Мувыра установил доиль-
ное оборудование, охладитель,
миксер, купил два трактора и скот.
Осенью этого года в деревне зара-
ботает мини-завод по переработ-
ке молока.
— Получается, у вас на возро-
ждение деревни 17 лет ушло — с
1992-го по 2009-й?
— Могло и больше уйти. Мне
очень помогла депутат Госсове-
та Удмуртской Республики Елена
Чиркова, она сама наша, зурин-
ская. Подала документы снача-
ла в район, потом в Ижевск, а по-
том и до Москвы дошло. Я сам то-
же ходил по кабинетам, но дело
не двигалось. Я, если честно, ка-
бинеты эти не люблю ещё с 90-х.
Тогда я дом хотел поставить за-
конно, а бардак же был: меня го-
няли из кабинета в кабинет, по-
тому что земля уже была пере-
ведена в сельскохозяйственную,
но никто на ней ничего не делал,
так стояла. А потом плюнул на
всё и поставил дом, где хотел. До
сих пор земля под домом мне не
принадлежит, но это ладно, раз-
берёмся. Сейчас уже легче ре-
шать вопросы: о нас знают, гла-
ва республики приезжал, на вы-
ходных туристы бывают. Мувыр
развивается очень быстро. Если
бы не пандемия, мы бы провели
фестиваль регионального значе-
ния, о нас бы ещё больше узна-
ли и помогли в развитии. Но и так
всё хорошо вышло, я думал, что
бороться за статус деревни буду
до конца жизни, а теперь новые
цели есть.
— Какие?
— Построить плотину, — уда-
рение Корепанов делает на по-
следний слог. — Деревянную во-
дяную мельницу поставить, с неё
начинался Мувыр; навесной мост
на тот берег Лозы перебросить,
туристические зоны сделать удоб-
ные, домики поставить. А в этом
году до холодов надо сделать
спуск к реке. После фермы отвезу,
покажу вам, какая у нас там кра-
сота. И Венерин башмачок растёт.
Вы когда-нибудь видели его? Ред-
кой красоты растение, цветёт раз
в несколько лет, а в этом году его
в нашем лесу много — это хоро-
ший знак.
После фермы мы едем к часов-
не. Там, ничего не объясняя, Алек-
сандр Геннадьевич подводит меня
к обрыву над рекой, и я понимаю:
это то самое место, где в 1982 году
он сидел и плакал над исчезнув-
шим с лица земли Мувыром. Сю-
да он приходит до сих пор, когда
нужно принять важное решение
или просто успокоиться и отдох-
нуть. Лес стоит, высокий и горде-
ливый, река бежит, изгибаясь, за
самый горизонт…
— Чувствуете, какая сила в
этом месте? На этой земле мне ду-
хи предков помогают, — вдруг го-
ворит Корепанов. — Такие ведь
бывают тяжёлые времена… Де-
нег, допустим, нет, людям запла-
тить за работу нечем. А у них се-
мьи, дети. Что делать? И вдруг раз
— сруб купили за 180 тысяч ру-
блей. И на зарплату хватило, и
осталось чуть-чуть—можно жить
дальше.
…Когда Александр везёт ме-
ня обратно, нас останавливают
две женщины. Они говорят с ним
на удмуртском, потом переводят
мне, что вчера Геннадьевич при-
вёз с рыбалки 12-килограммового
карпа, жена его Ольга сварила уху,
и вся деревня вкусно пообедала.
Потом делаем остановку в по-
ле, Корепанов проверяет на зуб
пшеницу: до начала жатвы есть
ещё пара недель, и урожай обеща-
ет быть хорошим — тоже прият-
ные новости. А потом, ближе к ци-
вилизации, мы встаём в пробке, и
Мувыр долго рассказывает о тру-
де крестьянина. Говорит горячо о
земле, о людях, о том, как трудно
жить, выбирая между тем, поста-
вить ли зубной протез или купить
запчасть к трактору. Затем выды-
хается и говорит уже спокойно:
— Ладно, что-то я завёлся. Это
всё усталость, а усталость — не
болезнь, пройдёт. Так у нас, у уд-
муртов, говорят.
Светлана Ломакина
Фото автора.
https://dhoz.ru
Стало тесно
в каменных
джунглях
К
ому-то переезд из большо-
го города в деревню кажет-
ся безумием, но мне, наобо-
рот, стало тесно в каменных
джунглях. Я отправилась покорять
деревню и не пожалела о своём
выборе.
Я родилась и выросла в Санкт-
Петербурге. До 29 лет у меня ни-
когда не было мечты переехать в
деревню, моё знакомство с дере-
венской жизнью ограничивалось
поездками к бабушке за 40 км от
города.
Летом 2016 года мы с мамой
поняли, что обе устали от большо-
го города (много народу, замкну-
тость, духота, навязывание ненуж-
ных вещей) и хотим жить в дерев-
не. Мы работали на дачном ого-
роде, и мама предложила: «Давай
лет через 20 переедем в дерев-
ню!» А я ответила: «Зачем ждать 20
лет? Продаём квартиру и переез-
жаем!» Переезд состоялся почти
через год, весной 2017-го, после
продажи квартиры и бизнеса (я
владела четырьмя зоосалонами).
Приехав, мы сразу начали
обустраивать хоздвор, сеновал,
покупать технику и строить дом.
Завели двух коров и двух свиней,
кур, через год к ним добавились
индюки, бык, кролики и утки. Сей-
час планируем открыть молочную
ферму. В общем, работы хватает.
А ещё я в некотором смысле про-
должаю здесь своё питерское де-
ло. Даже в деревнях есть собачки,
которых нужно стричь. Хорошо,
что часть оборудования из зооса-
лонов привезла с собой.
Наша деревня находится в 360
км от Санкт-Петербурга. Она ма-
ленькая (всего 15 домов) и очень
дружная. Теперь мы живём рядом
с Валдайским национальным пар-
ком. Здесь тихо и спокойно, и нам
это нравится.
По Питеру не скучаю. Если при-
ходится ехать туда или в другой
большой город по делам, больше
трёх дней такие поездки обычно
не длятся. В мегаполисе все пос-
тоянно куда-то бегут, везде грязь,
дышать нечем и простора нет, я
уже отвыкла от этого. По друзьям
тоже скучать не приходится, пото-
му что им нравится отдыхать в де-
ревне.
Переезд в деревню не означа-
ет превращение в отшельника. Мы
ездим в театр, кино, музеи. Каждый
год выбираемся к морю (в Крым,
Тунис или Таиланд). В этом смысле
ничего не изменилось. Да и в це-
лом с переездом ничего не потеря-
ла, а только приобрела, в том числе
семью: в начале прошлого года по-
знакомилась с будущим мужем, а
осенью мы поженились.
В переезде куда бы то ни было
вообще нет ничего страшного. То-
му, кто умеет работать и не боится
работы, везде хорошо.
Екатерина Григорьева
https://vk.com/id2293614